|
КОНЕЦ ЕЛЬЦИНА-МИРОТВОРЦА
"Не спеша одолеем эту проблему"
Вернемся, однако, к главному, на чем было сфокусировано тогда всеобщее
внимание, к Чечне. И к человеку, от которого, формально говоря,
прежде всего зависело, в каком направлении будет развиваться ситуация
вокруг этой республики. Любопытно, что еще какое-то время после
начала чеченско-дагестанских событий Ельцин стоял на той же позиции,
какую занимал в 1996 году, когда шел на выборы под флагом установления
мира в Чечне, и три последующих года. Позиция эта, если коротко,
заключалась в следующем: надо набраться терпения и шаг за шагом,
ведя переговоры с Масхадовым, идти к намеченной цели к ситуации,
которая устраивала бы и Москву, и Грозный. Главное не делать глупостей,
не совершать никаких резких движений.
Еще и 12 августа 1999 года Ельцин в беседе с журналистами говорил
о чеченской проблеме довольно благодушно. Он, конечно, признавал,
что Северный Кавказ и, в частности, Чечня "это, пожалуй, самый
сложный участок", что сейчас в этом регионе "идут серьезные
действия", но при этом явно был не склонен чересчур драматизировать
тамошнее положение дел.
Мы считаем, что постепенно, как мы и планировали, не спеша, удастся
одолеть эту проблему, сказал президент и добавил полушутливо, обращаясь
к стоявшему рядом и.о. министра по чрезвычайным ситуациям Сергею
Шойгу, Одолеем?
Я думаю, да, охотно поддакнул тот.
Запомним эту дату 12 августа и эту ельцинскую позицию.
Первая скрипка в руках у Путина
Между тем практическое ведение чеченских дел сразу же оказалось
в руках Путина. Ельцин полностью передоверил ему эти дела. У нового
премьера ельцинского благодушия явно не было. Хотя начинал он "решение
чеченской проблемы" тоже довольно осторожно. И военный нажим
на Грозный, и соответствующую агрессивную риторику наращивал постепенно.
В середине августа он как бы еще признавал Хасавюртовские соглашения,
подчеркивал, что Россия всегда "последовательно и скрупулезно"
их выполняла, и только сетовал, что с другой стороны такого же выполнения
не наблюдается. Однако вскоре Путин вообще отказался признавать
документ, подписанный в августе 1996-го в Хасавюрте, и уже не отзывался
о нем иначе, как только о досадной ошибке, допущенной его предшественниками.
Хотя с каждым днем становилось все очевидней, что новый глава Белого
дома ведет дело к возобновлению чеченской войны, он не уставал повторять,
что "решить проблему этой республики, как и другие межнациональные
конфликты, можно только политическими средствами, а силой эту проблему
решить нельзя". Постоянно говорилось также, что встречи и переговоры
с законно избранным президентом Чечни Асланом Масхадовым "по-прежнему
планируются", более того, контакты с ним через его посланцев
никогда и не прерывались... И параллельно с этим звучали другие,
совершенно противоположные слова: дескать, в Чечне "не с кем"
вести переговоры, переговоров с "бандитами" никогда не
будет...
Кто там, в Чечне, "бандит", кто "не бандит",
никто никогда особенно не разбирался. Постоянно, упорно проводилась
линия на то, чтобы и Масхадова причислить к "бандитам"...
Уверения о приверженности линии переговоров делались в основном
для Запада. Грозные же восклицания "Никаких переговоров с бандитами"!
адресовались главным образом российской публике, у большинства которой
и получали безоговорочное "одобрямс".
Ельцина призывают лично заняться проблемой Чечни
С каждым днем становилось все очевидней, что Путин возглавил "партию
войны" и ведет дело к возобновлению вооруженного конфликта,
заглохшего три года назад. Некоторые из политиков пытались призвать
Ельцина, чтобы он вернул тут себе инициативу, чтобы сам, как в прежние
времена, взял на себя рычаги управления. В конце концов, кто еще
как не президент должен заниматься проблемой такой степени важности
вооруженным конфликтом, войной? Да и все силовики, по традиции,
непосредственно подчиняются ему, президенту, а не кому-то еще, не
премьеру.
Президенту Российской Федерации Борису Ельцину необходимо в максимально
кратчайшие сроки встретиться с Асланом Масхадовым, заявил на пресс-конференции
26 августа депутат-коммунист Виктор Илюхин. Эта встреча подняла
бы авторитет федеральной власти в глазах всех жителей Чечни. Ее
необходимо провести хотя бы только ради самой встречи. А все экономические,
политические и прочие вопросы можно решить на встрече Масхадова
с Путиным.
С аналогичными требованиями выступали и другие политики: война это
дело "президентского уровня", такое ответственное дело
нельзя перепоручать никому.
Но у Ельцина уже не было ни желания, ни сил снова взваливать на
себя эту неподъемную ношу Чечню. К тому же он вполне доверял Путину,
которого уже определил в свои преемники.
Ельцин дает команду "Огонь!"
Как мы видели, еще недавно Ельцин говорил о перспективах решения
чеченской проблемы довольно благодушно. Напомню его слова, сказанные
12 августа:
Мы считаем, что постепенно, как мы и планировали, не спеша, удастся
одолеть эту проблему.
Однако менее чем через месяц в его настроении наступил резкий перелом.
По-видимому, получив от Путина некую информацию о том, что происходит
в Дагестане (их встреча прошла 7 сентября), президент в этот же
день срочно созвал Совет безопасности. От его былого благодушия
не осталось и следа.
Ельцин заявил, что еще неделю назад у него была уверенность, что
операция в Дагестане завершена, "однако бандиты предпринимают
новые террористические акты, взрывают дома, убивают людей".
По его словам, боевиков напрасно называют исламистами, они воюют
против мусульманских народов Северного Кавказа.
У террористов нет ни веры, ни национальности, ни Аллаха. Это выродки
и убийцы, заявил Ельцин.
Из-за поражения, продолжал он, бандиты стали действовать более жестоко.
Соответственно, и ответные действия должны быть адекватными надо
действовать более жестко. Надо ликвидировать корни этой заразы.
Надо лишить их подпитки военной, финансовой и моральной.
Итак, 7 сентября 1999 года Ельцин фактически отрекся от своей линии
на мирное политическое разрешение чеченского конфликта, той, которой
придерживался несколько предыдущих лет. Фактически он перечеркнул
свои покаянные слова и действия 1996 года, когда он ценой неимоверных
усилий остановил-таки, казалось бы, неостановимую войну...
Понятно, что этот перелом был следствием той самой информации, которую
клали ему на стол силовики и Путин. Проверить эту информацию из
независимых источников у него не то что не было возможности не было,
по-видимому, и особенного желания. Хотя вообще-то оценить достоверность
получаемых сведений, наверное, не составляло труда даже с помощью
обычной логики: если подумать, для чего боевикам, которым противостоит
регулярная армия, внутренние войска, свезенные отовсюду ОМОН и милиция,
восстанавливать против себя еще и мирное население, творя против
него разнузданный террор? В чем здесь глубокий стратегический замысел?
Однако Ельцин в иные моменты проявлял удивительную наивность. Мы
ведь помним, как в январе 1996-го силовики вешали ему "лапшу
на уши": дескать, к штурму Первомайского все готово вокруг
села рассажены 38 снайперов, так что каждый непрерывно держит на
мушке "своего" террориста. И еще: Ельцин тогда охотно
поверил сказке, будто боевики заранее построили в Первомайском мощные
подземные укрепления с разветвленной системой ходов сообщения. Отсюда,
дескать, и сложности в овладении "укрепрайоном". (Позже
выяснилось, что на самом деле из-за заболоченной почвы жители Первомайского
не то что подземных ходов даже подвалов у себя под домом не роют).
Как бы то ни было, и в сентябре 1999 года президента, по-видимому,
оказалось нетрудно убедить, что вторгшиеся в Дагестан полчища боевиков
под руководством Шамиля Басаева, состоящие в основном из иностранных
наемников (главным образом, это арабы, но есть даже негры) творят
на дагестанской земле абсолютный беспредел грабят, убивают мирных
жителей, поджигают дома... Что в распоряжении террористов разнообразная
современная военная техника, включая танки...
С этого момента "партия войны" фактически получила от
президента карт-бланш на действия на Северном Кавказе. Более того,
услышала его высочайшее напутствие действовать "жестко",
с тем чтобы до конца ликвидировать "эту заразу".
|
|