Герой Буденновска
Был ли все-таки какой-то выход из тогдашней почти беспросветной ситуации, не связанный с поддержкой безнадежной, как тогда казалось, кандидатуры Ельцина? Один из немногих достаточно перспективных вариантов такого выхода демократы, как уже говорилось, связывали с именем Черномырдина. Сделать ставку на него как на кандидата в президенты представлялось вполне логичным шагом. В момент его назначения главой правительства в декабре 1992 года никто не воспринимал Черномырдина как демократа. Однако, попав в русло либерально-демократических реформ, он мало-помалу пообтесался, пообкатался и стал выглядеть вполне приемлемым для демократического лагеря. Надежность и основательность "крепкого хозяйственника", которые поначалу настораживали, со временем, в обстановке перманентной нестабильности, напротив, стали казаться привлекательными качествами. В реформах он хоть и не сильно продвинулся вперед, но и отката не допустил. Была надежда, что, став президентом, он, по крайней мере, будет продолжать в таком же духе.
Особенные симпатии либеральной интеллигенции Черномырдин завоевал после Буденновска. Как мы помним, в качестве приоритета - не на словах, а на деле он тогда принял спасение заложников, ради этого позволив боевикам уйти в Чечню. Такой расклад предпочтений, как известно, в общем-то совсем не характерен для российских властей. Разумеется, будучи осторожным чиновником, Черномырдин наверняка согласовал свои действия с Ельциным, не мог не согласовать, однако народная молва прочно связала этот благородный и гуманный вариант разрешения буденновской драмы именно с личностью премьера.
Отчаянная, дерзкая диверсия Басаева в Буденновске сделала то, чего не смогли сделать ни увещевания Запада, обращенные к Кремлю, ни протесты и требования отечественных демократов и правозащитников, посадила московских властителей за мирный стол переговоров. Только благодаря грубой силе в их головы, пусть и временно, вроде бы снизошло просветление.
В общем, переговоры с Басаевым, приведшие в конце концов к вызволению заложников, были большим политическим успехом Черномырдина, раскрывшим его до поры до времени не замечавшийся потенциал достаточно трезвого, достаточно демократичного политика.
Мне говорят: бросьте, все это был просто хорошо разыгранный спектакль. Черномырдину дали отличиться, чтобы настроить в его пользу депутатов перед предстоявшим тогда думским голосованием о доверии правительству. Ну что ж, спектакль так спектакль. Если он спасает сотни жизней, я за такие спектакли. Однако независимо от того, специально ли это все было разыграно или нет, та роль, которую взял на себя Черномырдин, была весьма естественна и органична для него. Он прагматик, хозяйственный практик. Эта безумная чеченская война должна была ему представляться костью в горле. Во всяком случае, и до Буденновска он не однажды позволял себе всякого рода миротворческие заявления, хотя затем всякий раз, видимо осаживаемый Ельциным, произносил свою сакраментальную фразу: "В Чечне вести переговоры не с кем".
Но вот оказалось ? есть с кем.
…Премьер разговаривает с диверсантом под наставленными на него зрачками телекамер… И контраст между простоватым, демократичным председателем правительства, с одной стороны, и величественным, неприступным по виду президентом с другой, очевиден. Ельцину советники и советчики, видимо, постоянно внушают, что он не должен вести разговоры и переговоры с кем попало, чтобы не уронить свое президентское достоинство. Будь эти советники и советчики поумней, они поняли бы, что иногда для сохранения этого достоинства следует как раз наплевать на все и всяческие условности.
Разумеется, во время буденовского кризиса, в ходе тех деловых телефонных бесед премьер-министр без труда объегорил храброго и жестокого, но неискушенного в дипломатии, по-детски наивного чеченца. Условились о прекращении боевых действий... На какой срок? На один день? На два? На неделю? Насовсем? Ничего этого не было оговорено. Согласились начать переговоры… Так ведь сколько раз они уже начинались! И сколько раз заканчивались ничем. При желании все можно в одночасье прервать, поломать, порушить…
Уже на следующий день после освобождения заложников наследник генерала Ермолова милицейский полководец Куликов стал поливать из "Ураганов" район, где растворилась в горах и лесах группа Басаева, а на переговорах в Грозном предъявил чеченцам ультиматум о выдаче "террористов" в трехдневный срок. Иначе, дескать, переговоры будут прерваны. Как вы понимаете, договариваясь с Черномырдиным, Басаев совсем не такие переговоры имел в виду. В тот раз Черномырдин приструнил Ермолова-Куликова, но, разумеется, не надолго.

Черномырдина отодвигают в сторону
В дни буденновского кризиса Басаев то и дело твердил, что ему не удается найти с российской стороны ни одного человека, который отвечал бы за свои слова. Поэтому он и вынужден апеллировать на самый верх к самому Черномырдину. Однако получилось так, что и Черномырдин своему слову не хозяин. В отличие от столь презираемого и поносимого всеми чеченского диверсанта, который, однако, выполнил все, что обещал.
Было хорошо видно, как премьера, проявившего склонность к мирным переговорам, в последовавшие затем месяцы обкладывали со всех сторон. Как спокойно, методично при этом действовали. Там взрыв, здесь взрыв… Там убийство русской семьи, здесь убийство русской семьи…
В один прекрасный день Черномырдина, олицетворявшего после Буденновска мирный курс в Чечне, небрежно, плечиком вообще оттерли от чеченских дел туда отправился Лобов, один из тех, кто, собственно, и затеял там бойню год назад…
Удержаться на мирной тропе не удалось. Вновь победила партия войны. Сигналом к ее возобновлению стало назначение выборов нового чеченского "президента". В сущности, кремлевские мудрецы снова вернулись к стратегии раскола чеченского общества той самой стратегии, которую пытались реализовать до декабря 1994 года.
Конечно, расколотый народ легче скрутить в бараний рог, однако и на этот раз московские правители оказались так же далеки от достижения этой своей первоначальной цели, как год с лишним назад. Зато неисчислим был урон, который они нанесли чеченской войной России. И самим себе.
Введя войска в Чечню, Ельцин, по существу, совершил политическое самоубийство. Он поставил крест на том Ельцине, за которого голосовала страна 12 июня 1991 года. И что бы он теперь ни делал, ему всегда по контрасту припоминали тот его прежний образ.
Из-за ввода войск было подорвано доверие ко всей тогдашней правящей верхушке. За минувшие месяцы люди, в нее входящие, не раз имели возможность в этом убедиться.
Наконец, без сомнения, чеченская авантюра была одной из главных причин, почему коммунисты победили на думских выборах 1995 года.
Конечно, марксисты-ленинцы и сами никогда не останавливались перед развязыванием войны. Нападения на Польшу, Финляндию, Венгрию, Чехословакию, Афганистан это все (и многое другое) на их совести. Да и над самой Чечней они в былые времена немало поизгалялись. Однако, к их счастью, народ наш не помнит старые грехи… Как и вообще плохо помнит свое прошлое.
Многие в тот момент предсказывали: если война будет продолжаться, большевики победят и на выборах президентских.
А потому самое малое, что следовало сделать, немедленно, пока до выборов еще оставалось какое-то время, вывести войска из Чечни. Других вариантов вроде бы не было. Нелепый фарс с чеченским голосованием на тамошних "президентских выборах" представлялся последней глупостью из отпущенного российскому руководству лимита глупостей и ляпсусов.
При всем моем скептическом отношении к Черномырдину, мне, как, наверное, в ту пору многим, в голову приходила мысль: а может быть, именно он способен сыграть ключевую роль в выводе войск и, соответственно, стать главным выдвиженцем от демократических сил на президентских выборах? Возможно, все-таки он единственный, у кого есть хоть какие-то шансы остановить рвущегося в президентские апартаменты Зюганова? Укрепление приобретенного после Буденновска имиджа миротворца, без сомнения, должно было оказать ему в этом благородном деле существенную подмогу.

Ельцин не хочет никаких дублеров
Черномырдина вовсе не обязательно было выставлять как альтернативу Ельцину, их вполне можно было бы выдвинуть кандидатами одновременно. Так, чтобы премьер играл роль президентского дублера. При том безнадежном рейтинге и при том состоянии здоровья, какие в тот момент были у Ельцина, такой дублер стал бы спасением и для самого президента, и для страны. В случае чего, если бы Ельцин сошел с дистанции (а мы теперь знаем, что он в самом деле не раз бывал на волоске от этого), премьер вполне мог бы его подменить, составить достойную альтернативу рвущимся к власти коммунистам.
Собственно говоря, многие ожидали именно такого развития событий. В одной из статей, опубликованной в "Известиях" 30 января, выдвигалось как раз такое предположение что Ельцин и Черномырдин могут включиться в избирательную кампанию параллельно, что именно таков, в частности, тайный план "Нашего дома России" (официально НДР поддерживал выдвижение одного Ельцина). Благодаря одновременному вступлению Ельцина и Черномырдина в предвыборную кампанию будет обеспечена более массированная атака на коммунистов. При этом, как полагал автор, не исключено, что на каком-то этапе один из этих двоих (не обязательно Черномырдин) снимет свою кандидатуру в пользу партнера. Утверждалось, что такая схема предлагается некоторыми аналитиками даже в президентском окружении.
Увы, особенности ельцинского характера были таковы, что он и слышать не хотел ни о каком дублере. Трудно сказать, чего в этом нежелании было больше безграничной самоуверенности я, мол, и так выиграю выборы или ревности к потенциальному претенденту на его, Ельцина, кресло.
Зная об этих ельцинских настроениях и строго соблюдая правила аппаратного этикета, сам Черномырдин, как уже говорилось, руками и ногами отмахивался от предложений вступить в президентскую гонку. А таких предложений становилось все больше и больше. В конце января появились сообщения, что в Санкт-Петербурге, Оренбурге, других городах создаются инициативные группы по выдвижению Черномырдина кандидатом в президенты.
30 января в северной столице состоялось собрание такой группы. В нем участвовали представители ДВР, "ДемРоссии", Христианско-демократического союза, других организаций (представителей НДР замечено не было). В принятом заявлении говорилось, что необходимо сохранить преемственность в отношении курса реформ и объединить реформаторские силы вокруг авторитетной политической фигуры, каковой является Виктор Черномырдин. В числе главных плюсов премьера были как раз отмечены его миротворческие шаги, связанные с войной в Чечне. Черномырдина просили дать согласие баллотироваться на пост президента.
Позднее сопредседатель "ДемРоссии" Галина Старовойтова так объясняла смысл этого выдвижения: "Мы хотим ему (Черномырдину. О.М.) помочь и вбить клин между ним и Ельциным, мы играем на победу умеренных реформированных коммунистов Черномырдина, Лужкова, Сосковца, Бакатина, Вольского, Гончара…"
Однако уже на следующий день, 31 января, в интервью ИТАР-ТАСС Черномырдин, находившийся в тот момент в США, довольно резко отозвался обо всех этих хлопотах. "Я этого не приемлю, сказал он. Я об этом не слышал, и я этого не приемлю. Мы работаем с президентом, все будет идти как надо. Я в эти игрушки не играю".
3 февраля Черномырдин неожиданно отправился в двухнедельный "плановый" отпуск в Сочи. В прессе этот отъезд тоже связали с возникшей вокруг его фигуры странной предвыборной суетой. Дескать, у премьера был неприятный разговор с президентом и тот посоветовал ему на время покинуть столицу.
"Независимая газета":
"Тот факт, что инициативная группа в Петербурге выдвинула Черномырдина кандидатом в президенты, и несмолкающие разговоры о Черномырдине как едином кандидате от демократов произвели, как утверждают, на Ельцина самое неблагоприятное впечатление. Что и ожидалось. И двухнедельный отпуск "возник" как следствие тяжелого разговора, состоявшегося между президентом и премьер-министром, в ходе которого премьеру было рекомендовано отъехать из столицы на отдых и не смущать своим присутствием, не "соблазнять" своей персоной демократов…"
Шли и еще дальше утверждали, будто зимний отпуск Черномырдина прелюдия к его скорой отставке.
Ельцинская пресс-служба все это опровергала: дескать, отпуск премьера вполне рядовое событие, за которым ничего не скрывается.
8 февраля в беседе с группой журналистов Черномырдин разъяснил свою позицию насчет президентских выборов уже более спокойно и более вежливо (по отношению к своим поклонникам):
Конечно, хотел бы поблагодарить за доверие… В то же время хочу сказать: по-человечески, да и по-мужски мне было бы нелегко, да и невозможно отступиться от принципов товарищества, от пережитого за те три года, которые я проработал бок о бок с Борисом Николаевичем Ельциным. И если действующий президент сделает свой выбор баллотироваться на второй срок, то здесь я, конечно, соперником ему быть не хочу и не буду. Как глава правительства я реализую именно президентский курс на реформы, и никакой другой. Поэтому поддержка моей кандидатуры это по сути вещей, по политической логике прежде всего поддержка президента.
В свою очередь, лидер думской фракции "Наш дом Россия" Сергей Беляев, разъясняя сложившуюся ситуацию, также упирал на этический момент: "Глубокая порядочность Черномырдина не позволяет ему выставлять самостоятельно свою кандидатуру или выставлять ее в противовес Ельцину".
Несмотря на все эти заявления, петербургская инициативная группа по выдвижению Черномырдина была в числе прочих зарегистрирована 9 февраля в Центризбиркоме. Собственное согласие кандидата на этом этапе не требовалось.
В общем-то можно сказать, что ситуация с невыдвижением Черномырдина в президенты это свидетельство тогдашнего младенческого возраста нашей политической этики, неразвитости отношений между политиками, их, так сказать, совковости. При чем здесь "принципы товарищества", "пережитое за три года", "глубокая порядочность", когда речь идет о решении важнейшей для страны задачи спасения ее от угрозы коммунистического реванша?
Впрочем, надо сказать, до момента окончания регистрации кандидатов 15 апреля у Черномырдина еще сохранялась теоретическая возможность стать-таки полноценным кандидатом в президенты ведь инициативная группа по его выдвижению действовала, собирала необходимые подписи. Случись что до этого срока с Ельциным, и премьер вполне мог бы по-настоящему вступить в игру.

Черномырдин на крючке у Коржакова
Коржаков в своих мемуарах, разумеется, все это оборачивает против премьера. "Виктор Черномырдин, пишет бывший ельцинский охранник, тоже, правда негласно, собирал подписи, чтобы выставить свою кандидатуру на грядущих президентских выборах. И собрал почти полтора миллиона. Его доверенные лица старались работать с избирателями как можно незаметнее. Но, разумеется, Служба безопасности президента о "тайной" акции премьера знала".
Трудно себе представить, как это можно "негласно" и "незаметно" собрать полтора миллиона подписей. Вот уж действительно нужно быть выдающимися Шерлоками Холмсами, чтобы эту "тайную" акцию" обнаружить. Как уже говорилось, инициативная группа собирала автографы избирателей вопреки воле Черномырдина, несмотря на его неоднократные протесты. Вряд ли он был тут неискренен.
Естественно, после того как коржаковская агентура "обнаружила" предвыборную активность Черномырдина, премьер оказался на крючке у начальника президентской охраны и стал, по уверениям Коржакова, искать с ним встречи, чтобы объясниться.
"С середины февраля, пишет Коржаков, Черномырдин постоянно предлагал мне встретиться и поговорить. Я же умышленно тянул время, дожидаясь того момента, когда будет поздно нести подписные листы в Центральную избирательную комиссию. Внутреннее чутье подсказывало: без этого разговора премьер не решится выставить свою кандидатуру на выборах".
Регистрация кандидатов закончилась, как уже было сказано, 15 апреля, а разговор Черномырдина с Коржаковым состоялся аккурат на следующий день, 16-го, в так называемом Президентском клубе заведении для избранных, которое в свое время организовал сам Коржаков. Понимая, что его подслушивают и записывают, Черномырдин изъяснялся крайне осторожно, в основном поддакивал президентскому охраннику.
Ниже приводятся фрагменты записи того разговора его Коржаков опубликовал в своей книге "Борис Ельцин: от рассвета до заката". (Кстати, занятная деталь, не правда ли: президентский охранник осуществляет несанкционированную магнитофонную запись разговора с премьер-министром Российской Федерации. После ничтоже сумняшеся предает эту запись гласности в уже упомянутой книге. Я не юрист, но, по-моему, это тянет на уголовную статью. Кстати, во втором издании своего произведения видимо, сообразив, наконец, что занимается уголовщиной, Коржаков эту запись уже не воспроизвел).
Но поскольку стенограмма беседы двух государственных мужей опубликована, посмотрим, о чем они тогда говорили... Больше всего в тот момент премьера беспокоило, что кто-то, как он полагал, "наговаривает" на него президенту. Насколько можно понять, в первую очередь он подозревал тут самого Коржакова: тот, мол, нашептывает Ельцину, что премьер собирается "подсидеть" его на президентском посту. Но прямо сказать о своих подозрениях Коржакову Черномырдин, естественно, не решался.
"Черномырдин. Еще один вопрос. Кому надо постоянно меня с шефом сталкивать?
Коржаков. В каком плане?
Черномырдин. Во всех планах. Даже, может быть, не сталкивают, а разводят. Видят во мне недруга. Мне, конечно, это по фигу, но всегда это исходило из Администрации… Я говорил Илюшину (первый помощник президента. О.М.), что не могу понять, откуда происходит сталкивание.
Коржаков. Илюшин никогда в эти дела не влезает.
Черномырдин. Да, он мне сказал.
Коржаков. Он опытный партийный работник.
Черномырдин. Единственное, он мне подтвердил, что видит все. Если это дело Батурина… Но я не думаю, что он так близок к президенту, чтобы влиять. Но кому-то вот надо".
Самый близкий к президенту человек Коржаков. Ему-то, без сомнения, прекрасно известно, кто и о чем уведомляет его шефа. Он не говорит, кто именно вкладывает в уши Ельцину негативную информацию о Черномырдине, но намекает премьеру, откуда ветер дует:
"Коржаков. Если вы едете в командировку, а люди ваши вечерком потом собираются и пьют не за здоровье нашего президента, а за здоровье президента Черномырдина… Не стесняясь.
Черномырдин. Да ты что?!
Коржаков. Да.
Черномырдин. Вот те, которые рядом со мной?
Коржаков. Да, которые рядом с вами… Окружение делает вам много вреда.
Черномырдин. Я могу только одно сказать. Я не могу ни за кого поручиться, я не тот человек… Вот так взять и просто предать (имеется в виду предать президента. О.М.) Мне это противно. У меня и возраст такой, что мне это не надо. Я сам нахожусь на пределе. У меня работа непростая.
Коржаков. Конечно.
Черномырдин. И чтобы я в это время играл еще в какую-то вторую игру?
Коржаков. По идее, вам некогда играть. Но за вас ее играют.
Черномырдин. Опять где-то проскочило: "Дайте интервью, что вы не будете баллотироваться".
Коржаков. Виктор Степанович, а вообще кто придумал, что вам нужно баллотироваться? Ведь по Конституции, если с президентом что-то случается, за него вы так и так остаетесь. Вы могли спокойно всех отмести: "При живом президенте я не могу. Если что-то случится, тогда я и так буду (президентом. О.М.)"
Черномырдин. Александр Васильевич, мне никто не мешал, если бы мне нужно было, я бы начал (собственную избирательную кампанию. О.М.)"
Забавно видеть, как председатель правительства России заискивает перед президентским охранником, убеждает его в своей девственной чистоте и невинности. И ведь на этого человека многие собирались тогда ставить!
Коржаков уверяет Черномырдина, что это не он доносит президенту на премьера: он, дескать, о Черномырдине со своим шефом "последние два года вообще не разговаривал". "Другое дело, что я свое мнение со стороны могу иметь", говорит начальник СБП.
Вряд ли Черномырдин верит этому. Прямо это неверие не выражает, но в общем-то в его речах оно проскальзывает. По его словам, "какое-то время он думал": вся негативная информация о нем попадает к президенту именно через Коржакова, через его службу, но теперь он убедился, что зря так думал: "Нет, это не ты. Но кто-то есть, я в этом не сомневаюсь".
Кто именно "стучит" на него Ельцину, Черномырдин в том разговоре доподлинно так и не узнал.
Коржаков продолжает намекать, что все зло исходит от черномырдинского окружения, а Черномырдин уверять, что он ни сном ни духом не помышлял о "предательстве", то бишь о том, чтобы баллотироваться в президенты. Между тем, как мы видели, Коржакову известно о сборе подписей в пользу кандидатуры премьера. Такая вот игра в кошки-мышки.
"Черномырдин. …За моей спиной, может быть, есть и предатели и что хотите, но я ничего такого не сделаю. Меня пытались и сейчас уговорить: "Давай" (то есть "выдвигай свою кандидатуру в президенты". О.М.) Я говорю: "Нет, нельзя этого делать. Нам нужен сегодня Ельцин для того, чтобы удержать страну". И ему я это говорил тысячу раз: "Борис Николаевич, не надо меня толкать, не надо, только Ельцин сейчас нужен стране. Не Черномырдин и никто другой"…
Коржаков. Ваши помощники многие нечистоплотные.
Черномырдин. Согласен, наверное.
Коржаков. Ваши очень близкие люди.
Черномырдин. Меня это очень волнует… Вообще о нашей ситуации сейчас… Все смотрят и думают: "А вдруг там Черномырдин что-то выкинет". Не надо мне этого.
Коржаков. Я же говорю, что ваше окружение так говорило. Стоя выпивали не за нынешнего, а за будущего президента… Виктора Степановича Черномырдина. Чокались, не стесняясь. А я-то за нынешнего президента.
Черномырдин. Александр Васильевич, неужели вы думаете, что при мне так бывает? Никогда (во вполне партийно-советском стиле Черномырдин обращается к собеседнику то на "ты", то на "вы". О.М.).
Коржаков. Но, наверное, какой-то повод для этого дается (еще бы не было повода полтора миллиона собранных подписей! О.М.)
Черномырдин. Нет, это исключено".
Черномырдин так и не решился зарегистрироваться в качестве кандидата на президентских выборах. Коржаков вполне логично предполагает, что именно остановило "одного из самых перспективных претендентов": "Возможно, он понимал: если Ельцин победит, то никогда не простит измены. А в свою победу Виктор Степанович не очень-то верил".

Предыдущая глава

Следующая глава